С 2017 года я неоднократно говорил и писал, что большой войны между Украиной и Россией не будет. 200-тысячной вражеской армии явно недостаточно, чтобы завоевать нас, вторжение закончится поражением, Путин это понимает и просто блефует.
Однако я недооценил степень безумия и неосведомленности Кремля и потому ошибся – полномасштабная война началась. Но наша победа уже стала очевидной – в этом я оказался прав. Думаю, пора сделать работу над собственными ошибками, а заодно – попытаться задать концептуальную рамку осмысления этой войны на будущее.
Российско-украинская война по определению предполагает наличие, по меньшей мере, трех феноменов: «России», «Украины» и «войны». В нашем конкретном случае к ним добавляется феномен «мира» (или, может, стоит говорить о «мирах» во множестве?).
Разъяснение феномена войны – это осмысление двух вопросов: почему эта война вообще началась (т.е. почему Россия напала на Украину?) и почему Украина победила?
Ответ на первый содержит вилку других двух вопросов – почему Россия напала вообще и почему Россия напала именно сейчас? Не сильно ошибусь, если я буду утверждать, что российская агрессия «вообще» обусловлена тем, что эта страна – империя. Империализм почти всегда приводит к войне, потому что империи в принципе построены на силе, так что насилие считается в них приемлемым и эффективным инструментом политики.
В нашем случае Россия (и правительство, и народ) может рассматривать Украину как мятежную периферию, за обладание которой уже велись войны в прошлом. Следовательно, нынешняя российско-украинская война определена эффектом колеи предыдущих войн России и столкновений с Украиной в частности на протяжении многих веков. И это подводит нас к ряду подлинно фундаментальных вопросов о природе России – почему и как она стала империей и почему до сих пор сохранилась, хотя империалистические времена будто давно прошли?
Нападение «само сейчас» заставляет задуматься о том, почему Путин в конце концов отдал такой приказ? Поиск ответа будет означать анализ личности русского правителя (попытку заглянуть ему в голову для оценки субъективных факторов) и анализ текущей ситуации в России, которая сделала возможным эту агрессию (обзор объективных факторов).
Грубо прикинув, можно ответить, что на решение Путина повлияли его антидемократизм (опыт чекиста в конце 80-х: «вшитое» в КГБ пренебрежение к людям и травма распада системы) и криминальные привычки (кто знает, что там с ним было на ленинградских улицах в Юности). , но жизнь в «бандитском Петербурге» в 90-х накладывает свой отпечаток). Никаких колебаний, что он с самого начала считал вербовку (подкуп, компромат) и насилие наилучшими методами заслуги цели, и став во главе страны, реализовал ранее приобретенные привычки. Также нельзя обойти путинскую украинофобскую идею о «едином народе» и «ненастоящей Украине». И, наконец, имеют значение конспирологические представления Путина об устройстве мира в целом и новейшую историю Украины в частности — «наколотые апельсины» 2004 года и «пирожное Нуланд» 2013-го.
Но при этом я далек от мнения, что Путин «эволюционировал» от коррупционера до убийцы – он всегда был таким, просто Россия не всегда прибегала к воплощению его планов. И это подводит нас к поиску объективных причин нынешней войны – как Путин пришел к власти и почему российское общество терпит его уже два десятилетия, как Россия перешла от «гибридного» режима к почти «чистому» тоталитаризму и наконец Россия не напала на Украину. раньше и что изменилось, что она напала именно сейчас?
Впереди еще много работы, но один ответ уже развевается перед глазами – усиление российской экономики, армии и спецслужб происходило постепенно, и если раньше жертвами кремлевской агрессии становились меньшие и более слабые государства, то теперь пришел черед Украины. Воспользовавшись нашим ослаблением после Революции Достоинства, Россия напала на Крым и Донбасс, а полномасштабное вторжение стало следствием эффекта пути этого решения. С деталями будет гораздо сложнее, но суть останется неизменной.
Российское же общество в целом одобрительно отнеслось к действиям Путина («крымский эффект» как ответ, почему война началась именно с полуострова). Во-первых, для империй плюс-минус характерно пренебрежительное (от шовинизма до расизма) отношение к своим колониям и перифериям (нынешним или даже бывшим), и это касается не только институтов, но и большинства обычных жителей метрополии. Да, процессы деколонизации в Третьем мире могут вызвать деимпериализацию в Первом, и мы можем видеть это на примере Британии или Франции. Конечно, расставание не только с имперским статусом (военным или экономическим), но даже с имперским сознанием не бывает простым и остатки бытового шовинизма и расизма могут преследовать вчерашних колонизаторов еще долгое время. Однако факт остается фактом – «выздоровление» в принципе возможно,
Но не Россия. Многие россияне все еще грезят империей, а Путин пытается подарить им СССР 2.0. Как здесь устоять? А во-вторых, даже если большинство населения было против, в автократиях голос народа не имеет решающего значения.
Также уже сказанным можно объяснить и геноцидный характер нынешнего вторжения – шовинизм/расизм населения (в частности, солдат) по отношению к украинцам, личная украинофобия Путина и поражение в войне (если бы Киев упал за три дня, репрессии имели бы учетный, а не массово-хаотический характер) ). Однако важнейшей причиной российских зверств является заоблачный уровень бытового насилия в самой России, тоже наследство автократии, беспрепятственно выплескиваемое в Украину.
Теперь перейдем к причинам победы Украины. В первом приближении можно дать три ответа на этот вопрос. С одной стороны, Украина оказалась гораздо сильнее, чем считала Россия и мир. С другой – Россия оказалась гораздо слабее, чем считала она сама и мир. И с третьего – мир вопреки ожиданиям России и тревогам Украины не остался безразличным и даже в конечном итоге действенно поддержал жертву, не ограничившись лишь выражением глубокого беспокойства.
Каждый из этих ответов можно разбить еще на два (выходит шесть), а затем сгруппировать их в два блока. Первый – почему Россия так ошиблась в оценке Украины, себя и мира? И второй –
а) почему Украина действительно крепче, б) Россия слабее, в) мир не столь безразличен, как это казалось раньше?
Весь первый блок может быть сведен к одному вопросу и ответ на него будет ожидаемым до банальности. Насколько мы можем судить, все автократические режимы рано или поздно теряют связь с реальностью, и Россия не исключение. Чем дальше в лес, тем меньше фюрер хочет слышать от своей обстановки неприятные вещи. После 20 лет путинизма в Кремле почти не осталось разумных – их вытеснили верные. Поэтому не стоило ожидать от них адекватного восприятия реальности, а тем более адекватных решений. Кремль так долго лгал о своей мощи, слабости Украины и бессилии и лицемерии мира, что, в конце концов, и сам в это поверил.
Недалеко будет и ответ на второй вопрос второго блока. Слабость России – результат сочетания ее слабой коррумпированной экономики (да, деньги в бюджете есть, но получены они от продажи ресурсов; самостоятельно Россия почти ничего не производит) и авторитарного режима, который сам и устраивает «распили» и «откаты». Пропаганда делает вид, что все так и должно быть, а за критику можно получить штраф или тюремный срок.
Причины устойчивости Украины – тема отдельного обширного исследования. Как минимум следует начать с ответа на вопрос, почему Украина – не Россия и как именно это проявляется? При этом ответ нужно давать в историческом контексте, начав с отрицания «всеединства» Руси, акцентировав разницу между Московией и Литвой, продолжив сравнением казацко-республиканского устройства с самодержавием и украинского национального движения с российским империализмом, и наконец, завершив различиями в ХХ веке.
Украинский исторический путь не раз и не два проходил параллельно русскому, но ни разу не слился с ним окончательно. И, в конце концов, сумма этих отличий позволила Украине не только отсоединиться от России, но и построить альтернативную и вполне жизнеспособную модель, продемонстрировавшую в 2022 году нужный запас прочности. С одной стороны, именно децентрализация и демократизация, свойственная украинцам, позволили всему обществу мобилизоваться для сопротивления. С другой, нам удалось иметь 30 лет для развития государственных институтов, которые не дали провалиться в анархию и атаманщину.
Ну и не стоит забывать, что не раз и не два в истории прогрессивных и человечных общества падали жертвами агрессии крупных брутальных соседей. То, что Украина не просто стабилизировала фронт, но еще и наступает вместо потери большей части территории и партизанской войны имеет свое объяснение. И оно не только в нашей силе и слабости наших врагов, но и в поддержке Запада.
Впервые за прошлый век ведущие страны мира не остались равнодушными и сделали ставку не на Россию, а на Украину. И вопрос, почему Запад наконец прозрел, тоже требует основательного ответа. Скорее всего предел уступок агрессивным автократиям – конечная величина, и рано или поздно чемберленов сменяют черчилли. Однако если бы Украина сама сдалась или не справилась с вторжением в первые месяцы, никакой Запад за нее не вступился бы. Глубокая обеспокоенность и санкции – вот и все. Потому и эту проблему следует рассматривать в комплексе.
Впрочем, все эти выводы открыты для дискуссии. Возможно, я ошибаюсь не только в отношении каких-либо конкретных ответов, но и самой концептуальной рамки. Тогда вопрос о российско-украинской войне должен быть сформулирован иначе.
Но в одном я уверен точно – мы нуждаемся в этом разговоре. Потому что никто лучше нас не объяснит, «почему Россия проиграла, а Украина выиграла?»
Мы ведь не хотим, чтобы в очередной раз ответы на наши фундаментальные вопросы давал кто-то другой?